Российские вести (Москва) , N025

24.7.2002
ПРИКАЗАНО БЫТЬ МАСОНОМ

МИНИСТР ПОЛИЦИИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ ПОВЕЛ НАПОЛЕОНА НА МОСКВУ ЧЕРЕЗ ПОЛТАВУ

В сентябре этого года исполняется 200 лет Министерству внутренних дел, а в декабре будут праздновать 85-ю годовщину своего рождения "рыцари без страха и упрека" из органов государственной безопасности. Мы решили отметить эти два юбилея серией очерков о людях, которые, возглавляя эти ведомства, оставили след в нашей памяти и истории российской государственности. Они были разными - благородными и вероломными, верно Служившими самодержавию или преследовавшими врагов советского строя. Но одно их объединяет - за каждым стоит История, будь то патриот или негодяй.

Александр Балашов известен нам благодаря своему остроумию, запечатленному Львом Толстым в "Войне и мире". Именно его Александр 1 направил с личным письмом к Наполеону, когда "двунадесять языков" перешли русскую границу, при этом наделив полномочиями вести переговоры о прекращении военных действий. Наполеон, стремившийся в Москву, спросил у Балашова, каким путем удобней идти на нее. Балашов дал достойный ответ: "Есть несколько дорог. Одна из них ведет через Полтаву".

Отец будущего министра полиции был сенатором и сумел дать сыну неплохое домашнее образование, благодаря которому мальчик знал французский и немецкий языки, арифметику, геометрию, артиллерию, фортификацию и механику. Отдавая должное врожденным способностям Балашова, современники констатировали: "Природа дала ему взамен приятной наружности все, что нужно для успехов: хитрость грека, сметливость и смелость русского, терпение и скромность немца... Он ростом был мал, только что не безобразен, и черты лика его были неблагородно выразительны, а послушаешь его немного, то начнешь смотреть на него с удовольствием".

До своего назначения на должность министра Александр Балашов служил обер-полицмейстером Москвы, а затем Санкт-Петербурга. Не последнюю роль в судьбе Александра Дмитриевича сыграло знакомство с Михаилом Сперанским. Не без его протекции он был назначен и министром полиции, и членом Государственного Совета. Имея собственные идеи относительно организации своего министерства, которые возникли у него во время руководства полицией обеих столиц, Балашов тщательно изучил опыт полиции Франции, возглавляемой Фуше. На это министерство Государь император возложил широчайший круг обязанностей. К его прерогативам относились наблюдения и пресечения "происшествий" и "неповиновений", шарлатанства, совращений, надзор за тюрьмами, арестантами, раскольниками, буянами, притонодержателями, развратниками и пр. Министерство полиции также занималось рекрутскими наборами, сооружением мостов, продовольствием. Чтобы не упустить за этой рутиной особо важные дела, Балашов учредил Особенную канцелярию, занимавшуюся иностранцами, цензурой и любой антигосударственной деятельностью.

В начале XIX века серьезное влияние и в Российской Империи, и за ее пределами имело масонство. Поскольку связь российских масонов с французами была неизменной, император Александр 1 видел в них одну из главных угроз. Избавиться от "вольных каменщиков" было затруднительно, и поэтому была реализована задача поставить их под правительственный контроль.

По согласованию с государем, Александр Балашов вступил в масонскую ложу "Соединенные друзья", основанную в 1802 году по французской системе камергером Жеребцовым в Петербурге. Когда в беседе с директором департамента особенной полиции Яковом де Сангленом об этом факте ему сказал Александр 1, то де Санглен ответил: "Знаю, государь, от самого министра и удивляюсь, каким образом министр полиции принят в сотрудники и собраты". Как пишет в своих воспоминаниях де Санглен, император в ответ только засмеялся. В августе 1810 года министр полиции направил руководителям масонских лож следующее письмо: "Начальникам существующих здесь масонских обществ известно, что правительство, зная их существование, не полагало никаких препятствий их собраниям. Со своей стороны и общества сии заслуживают ту справедливость, что доселе они не подавали не малейшего повода к какому-либо на них притязанию. Но неосторожностью некоторых членов, взаимными лож состязаниями и некоторой поспешностью к расширению их новыми и непрестанными принятиями, бытие сиих обществ слишком огласилось. Из тайных они стали почти явными и подали повод невежеству или злонамеренности к разным на них нареканиям". После этого Балашов, вызвав к себе руководителей лож, предъявил ультиматум: или они полностью ему подчиняются, и тогда им даруют покровительство, или только будут ежемесячно отчитываться о деятельности своих лож, но тогда они будут только "терпимы". "Вольные каменщики" выбрали второй вариант, но тем не менее далеко не все сообщили о себе информацию в полном объеме. Ложам предлагалось прекратить на год прием новых членов и сдать на просмотр свои уставные документы и списки членов. Для оценки указанных документов и выработки общих правил организации русских масонов создавался особый комитет во главе со Сперанским. Проверка должна была проводиться секретно. Балашов в своем письме требовал "чтобы сношения с начальниками лож, от правительства установляемых, были сохранены каждым из них лично в совершенной тайне не только для публики, но и для членов самих лож". И далее масон-министр грозил своим собратьям: "Всякое о сем разглашение обратится в сущий вред самим сим обществам". В это же время Балашов направил Александру 1 докладную записку, в которой предлагал меры по "хорошему устройству масонства в Империи".

Смысл предлагаемых в докладной записке мер сводился к превращению "вольных каменщиков" в официальное тайнополицейское государственное учреждение по распространению добродетели и недопущению зла. "Первоначальную чистоту" общества предлагалось определять в соответствии целям правительства. Спустя столетие начальник охранного отделения Департамента полиции полковник Сергей Зубатов попробовал применить эти же методы по отношению уже не к дворянам, а к "обществам фабрично-заводских рабочих".

На основании этой докладной записки в 1811 году были приняты (но не обнародованы) основные правила для масонства в России. Ложи делились на терпимые и нетерпимые. В числе нетерпимых оказалось подавляющее большинство лож. Начальники разрешенных лож обязаны были ежегодно подавать министру списки всех членов с указанием возраста, звания и занимаемой должности. Если общество нарушало правила, соблюдая которые оно могло быть терпимым, то следовал запрет.

Эти и иные предпринятые министром полиции жесткие меры дорого обошлись ему не только в общественном мнении, вскоре он попадает в фактическую опалу к Александру 1. Дальше его судьба могла сложиться по-разному, но началась война с Наполеоном, и генерал-лейтенант Балашов продолжил служить России на своем посту.

В Отечественную войну 1812 года Балашов занимался организацией народного ополчения и, сопровождая императора, участвовал в целом ряде сражений. При этом он проявил себя на дипломатической стезе. Именно Балашов склонил неаполитанского короля Мюрата к измене Наполеону.

Когда закончилось послевоенное устройство Европы, Балашов принял участие в учреждении генерал-губернаторских округов (прообраз сегодняшних федеральных округов). Как только округа были образованы, он в ноябре 1819
года был назначен генерал-губернатором центрального округа и уволен с министерской должности.

Пути масонов и государства расходились все дальше. Отношение Государя императора к масонству (в рядах которых зрел заговор декабристов) менялось, и в августе 1822 года все тайные общества были запрещены. Первый период истории российского масонства закончился формальной победой государственной власти.

На новом месте службы бывший министр занимался вопросами, которые актуальны и сегодня: централизацией управления, совершенствованием делопроизводства, налоговых сборов, благоустройством губерний и развитием в них народного просвещения.

Полосу подготовил Амир ХАЙРУЛЛИН.